Читать книгу "Будни учителя  - Павел Астапов"

Всем спасибо, можете опускать занавес. После этого ответа все вопросы отпали сами собой, как минимум по отношению к девочке. Удивительно, что с подобной мамашей она до шестого класса доучилась.

Двойку за четверть я все же поставил, так как, сами понимаете, что между здоровым, не знаю уж в их случае насколько продолжительным, сном и исправлением оценок выбор явно был сделан в пользу мягкой подушки и теплого одеяла. Мама тоже не осталась в стороне и в начале следующей четверти перевела дочь в соседнюю школу, аргументируя это тем, что в родных стенах учителя не хотят входить в положение ребенка.

Еще одно подтверждение, что к детям меня подпускать нельзя. Категорически!

Аленький цветочек

– Павел, а где же истории про кнопки на стуле, натертую мылом доску, подпиленные ножки и прочие школьные прелести? – можете спросить вы.

– Не знаю, – отвечу вам я.

За все восемь лет работы в школе ничего подобного со мной не происходило. И в то время меня это очень радовало: вряд ли кто-то из педагогов мечтает стать объектом дурацкой шалости. А вот сейчас, получается, что и рассказать нечего… Кто же знал, что мне придется книгу писать?

Но однажды я все же попал на уроке в очень некомфортную ситуацию, наблюдая за которой дети сначала в буквальном смысле потеряли дар речи, а потом минут десять не могли отойти от смеха.

Урок русского языка в шестом классе. Отличница Маша выполняет у доски упражнение, я хожу между рядами и периодически заглядываю в тетради учеников.

Да-да, тот самый неприятный момент, когда ты спокойненько сидишь себе на уроке, никого не трогаешь, а учитель, как назло, пытается что-то высмотреть в твоей предательски чистой тетради.

Вспоминаю, что на перемене забыл раздать детям дидактические материалы, карточки, и, пока ученики работают и внимательно следят за ходом рассуждения Маши, направляюсь к шкафу в конце класса, где и хранились книги.

Кабинет у меня был очень зеленый: на каждом из трех шкафов располагались горшки с растениями. Высокие папоротники, обязательные жители, пожалуй, любого класса – хлорофитумы, плющи, традесканции и прочие драцены. Но несомненной королевой среди цветов была огромная сансевьера, доставшаяся мне, можно сказать, по наследству от предыдущей хозяйки кабинета. Это тот самый «щучий хвост», который так часто встречается в школах и других общественных местах.

Практически каждый день после уроков ко мне заглядывали ученики и предлагали помочь с цветами. Дети не только поливали растения, меняли воду в банках, вытирали пыль с листьев и стеблей, но и, как я узнал на этом уроке, двигали горшки.

Лучше бы я сам поливал свои цветы!

«Щучий хвост», росший в прямом смысле слова в гигантском коричневом горшке, другой бы просто не вместил это растение, располагался ближе всего к окну и стоял на краю шкафа. Вернее, все три года, что я работал в этом кабинете, он стоял просто НА шкафу, на краю он оказался именно в этот злополучный день.

– Прибежали, – комментирует очередное слово Маша. – Пишем приставку ПРИ, потому что… – договорить она уже не успела.

До сих пор не знаю, что произошло: то ли я так сильно дернул за дверцу шкафа, стараясь поскорее достать эти злосчастные дидактические материалы, то ли «щучий хвост» возомнил себя ласточкиным пером и решил отправиться в полет, а быть может, мне просто наконец-таки воздались все слезы двоечников, которых я заставлял ходить к себе на каникулах. Но стоило открыть дверь, как на меня посыпалась земля.

Кто смотрел фильм «Кэрри», может представить себе картину. Я, конечно, люблю Стивена Кинга, но на месте его героини никогда не мечтал оказаться…

Либо двоечники плохо плакали, либо у меня все же есть ангел-хранитель, но горшок, каким-то чудом, хоть и упал, но остался лежать на шкафу, потому что, если бы эта махина все-таки приземлилась бы мне на голову, что-то мне подсказывает, вы бы сейчас эти строки не читали.

Знаете случаи, когда люди, ставшие свидетелями чего-то необычного, просто молча стоят, открыв рот, и не могут пошевелиться. Вот это была как раз моя ситуация. Мне барабанит по голове земля, которая буквально через пару секунд была везде: в волосах, в карманах пиджака, под рубашкой, простите, во рту, а я продолжаю стоять, подняв глаза.

Секунд пятнадцать в классе стояла просто мертвая тишина. Серьезно, я не могу подобрать более подходящего прилагательного. Слышно было только землю из горшка, которая, похоже, просто не собиралась заканчиваться.

Не знаю, сколько каши было в горшке братьев Гримм, но этот горшочек, похоже, не собирался переставать варить.

Наверное, такие же чувства испытывают актеры, когда им вручают «Оскар»: ты стоишь в лучах славы, а все вокруг в восхищении смотрят на тебя. Только вместо славы я стоял по колено в грязи, а вместо восхищенных взглядов голливудской элиты на меня уставились тридцать пар глаз школьников. О чем еще может мечтать учитель?

Когда цветок все же перестал фонтанировать землей и ресурсы горшка наконец-то иссякли, у меня буквально слезы из глаз брызнули от смеха. Более нелепой ситуации придумать просто невозможно: ходишь такой деловой в пиджачке по кабинету, исправляешь ошибки, оцениваешь ответы, а тебе на голову падает цветок. По-моему, замечательное завершение урока. Дети пару секунд все так же непонимающе смотрели на меня, а затем уже весь класс взорвался от смеха. Это вам не вымученные улыбки в «Аншлаге», тут стены сотрясались от хохота.

Когда я наконец сумел взять себя в руки, мне предстояла еще одна почетная обязанность,

Все же аналогия с «Оскаром» здесь реально напрашивается.

мне нужно было дойти до выхода из класса. С каждым шагом с меня сыпалась земля, оказалось, что горы песка за собой можно оставлять не только в старости.

– Павел Викторович, – окликнула меня у самой двери Маша, – у вас еще в волосах земля.

– Маша, если бы только знала, где у меня еще земля, – подумал я и поплелся в туалет. – Доделываем упражнение.

И знаете, что самое удивительное? Доделали.

Огласите весь список!

Мне кажется, что в большинстве своих школьных проблем виноват я сам, точнее мои непонятные ожидания и фантазии. Только сейчас я понимаю, что в систему образования я пришел не просто в розовых очках, а в самом натуральном розовом шлеме. Что, кстати, достаточно странно, потому что все детство у меня перед глазами был пример мамы, учителя начальных классов. И обо всех бумажках, бесконечных совещаниях, нескончаемых тетрадях и прочих школьных прелестях я, естественно, был наслышан. Опыт мамы недвусмысленно давал понять: хочешь хорошо выполнять свои обязанности – нужно пахать. ПАХАТЬ! И никак иначе.

Но то ли у меня с пониманием проблемы, то ли все мы в юности думаем, что уж я-то точно с любой преградой справлюсь, это ж Я, а может, просто дело в том, что пока человек на своей шкуре не ощутит все прелести той или иной профессии, ни о каком «я знаю, что меня ждет» речи идти не может.